По закону совести - Ксения Комал
Яна отвернулась и сердито засопела. Конечно, он ошибается, но мелкий червячок сомнения всё равно пролез в душу и плотно в ней обосновался. Девушка поджала губы и изо всех сил сдерживала невесть откуда взявшиеся слёзы.
— На правду не обижаются, — на тон тише буркнул Сергей. — Хочешь быть счастливой — плюй на чужие проблемы.
— Ты так и делаешь?
— Именно.
— А вот и неправда. Эльмира тебе никто, а ты её ищешь.
— Может, я драгоценности ищу, — невесело усмехнулся молодой человек. — И мы сейчас говорим не обо мне.
— Ну да, почему-то мы всё время обсуждаем только меня. Причём в весьма негативном свете.
— Уж какой есть. — Заметив, что её глаза перестали подозрительно блестеть, Сергей вздохнул с облегчением и позволил себе немного расслабиться.
Раздражать Яну дурацкими претензиями ему вовсе не нравилось, но удержаться от этого никак не получалось. Её отношение к Александру возмущало до глубины души и вызывало непреодолимое желание наговорить каких-нибудь гадостей. Молодой человек, привыкший оценивать свои ощущения достаточно трезво, не раз ловил себя на мысли, что не отказался бы быть на месте её друга и получать хотя бы часть того тепла, которое она готова предоставить ему. Хорошо, что он ничего не понимает, а то дело могло бы закончиться совсем плачевно.
Дом Геннадия Яковлевича не удавалось найти довольно долго. Явившись по нужному адресу, молодые люди обнаружили заросший сухостоем участок, на котором с одинаковым комфортом размещались голые безжизненные деревья, каменные оградки, отдалённо напоминающие знаменитый Стоунхендж, и развалины старой постройки — очевидно, когда-то она была заселена. Обойдя ближайшие дома, они смогли убедиться, что с предназначением последней здорово ошиблись: соседи уверяли, что Геннадий Яковлевич обитает там и сейчас.
Безмерно удивившись, Сергей первым прошёл на участок, обломал несколько сухих сучьев, чтобы Яне было легче идти, с трудом обнаружив вход, постучал в полуразвалившийся косяк и позвал хозяина по имени. Сразу стало ясно, что гости здесь — редкость. Геннадий Яковлевич показался из глубин своего нестандартного жилища, недоумённо нахмурился и, ничего не спрашивая, попросил визитёров удалиться.
— Мы — по делу, — хмуро буркнул молодой человек, сообразив, что из старика придётся вытягивать каждое слово.
Собственно, назвать Геннадия стариком было сложно. Судя по датам, ему должно было быть ближе к семидесяти, однако в высоком статном мужчине угадывался сильный и моложавый человек. Обманчивое впечатление, которое он сначала произвёл на Сергея, создавали глаза — мутные, бегающие и заросшие густыми белёсыми бровями. Глаза не просто старика, а сумасшедшего, вынужденного скрываться от людей.
— Неважно.
— Но…
Тяжёлая покосившаяся дверь захлопнулась прямо перед ними, и сразу после этого раздались быстрые удаляющиеся шаги.
— По-моему, мы напрасно пришли.
— А по-моему, быть невменяемым очень выгодно, — разозлилась Яна. — Нет уж, я вытащу из него правду.
— Как, интересно знать?
— Очень просто. — Девушка набрала в лёгкие побольше воздуха и завопила что было мочи: — Полиция! Грабят!!! Люди, помогите! Пожалуйста, скорее! Мне нужна помощь!
На последних словах Яна закашлялась и сделала вынужденный перерыв.
— Ты чего? — оторопел Сергей.
— Не мешай, дурак. Полиция!!!
В домах по соседству захлопали двери и окна, народ начал заинтересованно выглядывать на улицу, но на помощь почему-то не спешил. Зато в жилище Геннадия Яковлевича наметились перемены: там что-то падало, скрипело и шуршало, ясно показывая, что происходящее хозяину совсем не нравится. Яна снова сделала глубокий вдох, и тут до молодого человека дошло.
— Туристку грабят! — завопил он. — Люди, что ж это делается?! Разбой средь бела дня!
— Менее художественно, пожалуйста, — негромко попросила девушка. — Твоя отсебятина совершенно ни к чему.
— А ты визжишь, как пожарная сирена, — не остался в долгу Сергей. — Народ тебя боится больше, чем грабителей.
— Чего надо? — На пороге наконец показался Геннадий Яковлевич, для которого и предназначался спектакль. Яна тут же замолчала и мило улыбнулась.
— Мы пришли поговорить о девочке Миле, в убийстве которой вас долго подозревали.
— Проходите, — тихо буркнул Геннадий Яковлевич, но было ясно, что гостям он совсем не рад.
Внутреннее убранство жилища производило ещё более тягостное впечатление, чем его внешний вид. Кругом были свалены коробки, жестянки, какие-то старые книги, отдельные части мебели; у стены стояли мутные стёкла и полуразвалившиеся кирпичи. Чувствовалось, что нужны они для будущего ремонта, к которому хозяин усиленно готовится. Сесть было некуда, поэтому молодые люди встали у двери, и Сергей вовремя удержал Яну от опрометчивого желания к ней прислониться.
— Это вы её убили? — напрямую спросил он, не зная, с чего начать. — С нами можете быть откровенны, мы никому не скажем.
— Нет.
— Знаете кто?
— Нет.
— Какие у вас вообще были отношения?
Геннадий Яковлевич тяжело вздохнул, поджал сухие губы и неожиданно признался:
— Эта история всю жизнь мне сломала. У нас же не город, а большая деревня — если один раз в чём-то себя запятнаешь, вовек не отмоешься, даже через поколения будут помнить.
— Но вас же оправдали, — наивно заметила девушка.
— А душок остался. И всю жизнь за мной ходит. Надо было уехать в молодости, а я глупый был, думал, со временем всё забудется.
— Где вы были в момент её смерти?
— Яблоки воровал, — нисколько не смущаясь, сообщил Геннадий Яковлевич. — Я с тремя дружками был, так что свидетелей предостаточно. Обвинения с меня быстро сняли.
— А почему вас тогда подозревали?
— Мы с Милой близко дружили, следователь думал, что она мне про ценности те рассказывала. И про побег.
— А она не рассказывала?
— Почему же? Знать-то я знал, а только не убивал её.
Яна молчаливо воззрилась на Геннадия. В его слова хотелось верить, однако было в нём что-то, что заставляло сомневаться. Тем не менее три свидетеля — это более чем достаточно. Дело было в начале шестидесятых — тогда и старшеклассники были другие, и милиция работала как надо. Если у следователя были серьёзные сомнения, он бы так или иначе призвал его к ответу.
Поскольку больше спрашивать у подозреваемого было нечего, молодые люди вежливо откланялись и с удовольствием вышли на улицу, где уже собралась толпа жаждущих зрелища граждан.
— Ложная тревога, — просветил Сергей. — Нам всё вернули.
— А мы полицию хотели вызвать, — очень расстроенным голосом сказал кто-то.
— Хотели — вызывайте. Двадцать первый век на дворе, а человек в таких условиях живёт. Стыдно должно быть, — непонятно к кому обращаясь, заявил Сергей.
— Вы что думаете, его не пытались переселить? — возмущённо осведомилась одна из женщин. — Как будто нам такое соседство очень приятно. Сидит старый хрыч в своей развалюхе и помрёт там один, а переезжать всё равно не будет.
— Ну не будет так не будет, — примирительно сказала Яна. —
